Добрый вечер, друзья.
Это предпоследняя глава, которая немного объясняет, как и почему произошли некоторые события, и плавно подводит нас к завершению истории. Кстати, если вы читали внимательно, то уже здесь вас ждет небольшое открытие относительно одной сюжетной линии. Но главные твисты, конечно же, в финале.
Кстати, есть тут и довольно жирный намёк на финал, но, скорее всего, вы его не заметите=)
****
— Я просто не понимаю, как ты могла на это пойти? Как?
Михаил был в отчаянии. Заявление Лены стало для него ударом. Сначала он даже принял его за шутку, но когда осознал всю серьезность происходящего, мир просто перевернулся. Буквально за несколько секунд вся его жизнь, все надежды, все старания – абсолютно всё было перечеркнуто.
— Миша, пожалуйста, пойми, у меня контракт. Я просто не имею права отказываться.
— А то, что у тебя семья, их не волнует? А тебя? Тебя это тоже не волнует? Пусть найдут себе другого астробиолога! – Михаил начал переходить на крик.
— Ты не понимаешь. Я просто обязана полететь. Такого шанса больше никогда не будет. Всего четыре года.
— Для тебя четыре. А для нас? Лена, я физик, я знаю, что такое лоренцево замедление времени. Вас разгонят до околосветовой скорости. Сказать тебе, сколько лет пройдёт на земле, пока ты будешь искать жизнь на этой своей проксиме?
Лена опустила глаза и тихо ответила.
— Я знаю.
— И потом, с чего они вообще взяли, что там есть планеты с органическими формами жизни? Лена, вся эта экспедиция – полнейший идиотизм. Они просто хотят показать своё могущество. Снова выпендриваются перед западом. Готовы отправить людей хоть в черную дыру.
— Но ты же и сам работаешь на правительство. Ты создал самое мощное оружие в мире.
— Создал, — подтвердил Михаил. — И из-за этого оружия почти весь мир отвернулся от нас. Да как ты не поймешь-то!
— Миш, — Лена попробовала говорить мягко и даже ласково. – Ты добился всего. Ты исполнил свою мечту. А я уже десять лет изучаю ракушки и бактерии с Марса. Я всё понимаю, но и ты пойми тоже. Мне хочется чего-то достичь, как ты достиг. Реализовать себя.
— Исполнил мечту? Да не было у меня никакой мечты никогда! А если и были, то я их точно не исполнял. Просто делал свою работу. Для вас, между прочим, старался. А теперь всё. Стараться, видимо, больше не надо!
— Ну, ты же знаешь, есть один вариант.
Михаил поднял на жену ошарашенный взгляд.
Из соседней комнаты вышел мальчик лет трёх в пижаме.
— Папа, почему ты кричишь? Ты меня разбудил.
— Сынок, мне с твоей мамой нужно обсудить одно очень важное дело.
— Папа, ты почитаешь мне сказку.
— Давай я тебе почитаю, — Лена подхватила ребенка на руки и унесла в его спальню.
Михаил обулся и выбежал на улицу. Неважно куда, лишь бы подальше. Внутри всё кипело. Он вышел на Красный проспект. Ночной центр Новосибирска ударил в глаза электрическим светом рекламы и фар проезжающих машин.
В квартире было невыносимо находиться, но и город тоже давил. Давил шумом и теснотой. Несмотря на поздний час, спешащий невесть куда Михаил несколько раз врезался в потоки людей. Давил безумной архитектурой, в которой сочетались новые футуристические здания и серо-голубые бетонные коробки постройки почти вековой давности, из крыш которых, словно поганки из трухлявых пней, местами тоже вырастали блестящие стеклянные конструкции. И от этого город казался уродливым и бессмысленным. Михаил думал о том, как было бы здорово пройтись по городу Солнечным танцем. Разрушить весь этот убогий и запутанный муравейник, чтобы на его месте построить новый, красивый и выдержанный в одном стиле город. С логичными дорожными развязками, широкими улицами и парками. И, конечно, с особым удовольствием Михаил испепелил бы НИИ оптических систем и Институт космических исследований.
Ноги сами понесли его к набережной. Михаил шагнул на пешеходный переход на красный свет и услышал оглушающий и отрезвляющий сигнал. Резкий шаг назад. Попадать под машину в планы пока не входит. Михаил дождался зеленого сигнала и, осторожно оглядываясь, перешёл улицу. Людей становилось всё меньше. Он взглянул на часы – половина второго ночи. Отличное время для прогулок через тёмный парк. Хотя, если кто-то соберется напасть, думал Михаил, он точно об этом пожалеет. Ярость, помноженная на бессилие и обиду, способна уничтожить любого, кто будет иметь неосторожность затронуть ее носителя. Но и самого носителя, впрочем, тоже может уничтожить.
****
Курчатов нервно стучал пальцами по лакированной поверхности стола. Федоров, сидящий напротив, был абсолютно спокоен. Президент не понимал, обусловлено ли это спокойствие выдержкой старого солдата или ему просто не хватает ума, чтобы правильно оценить сложившуюся ситуацию. Почему за столько лет работы он всё еще не научился читать этого человека? А, может быть, ничего страшного не произошло? Может, это он сам неправильно оценивает происходящее?
— Как долго? Когда был потерян контакт? – Спросил, наконец, Курчатов.
Начальник Отдела по контролю особых ситуаций взглянул на наручные часы с механическим циферблатом.
— Почти сутки назад. Они выехали из лагеря шифтеров и направились на юг, затем…
— Затем всё понятно, Олег Матвеич. Надо собирать штаб на местности. Отдайте приказ готовить самолёт. Где там ближайший аэропорт? В Федеральном Новосибирске?
— Так точно, товарищ президент. В Томске аэропортов нет.
— Хорошо, объявите полную готовность опергруппы на новосибирской базе. На той где вы держали Алексея. Действовать будем оттуда. Надо разыскать его, у нас просто нет возможность облажаться. Вам ясно?
— Так точно! Будем действовать!
— Вольно, товарищ Федоров. Ступайте. Сообщите мне, когда самолёт будет готов.
Курчатов набрал телефон своего пресс-секретаря и попросил отменить все намеченные мероприятия на ближайшие трое суток. Никаких уточняющих вопросов не последовало. Должно быть, тон голоса президента был достаточно выразительным, чтобы отбить охоту спрашивать что-либо.
Уже через двадцать минут черный внедорожник выехал из ворот нового Кремля и помчался по пустой московской улице в направлении аэропорта. Автомобили правительства пользовались особым приоритетом. Искусственный интеллект убирал весь прочий транспорт с пути их движения.
Еще через полчаса президент и сидящий в соседнем кресле генерал-лейтенант Федоров наблюдали в иллюминатор, как внизу остается крупнейший город Европы. Если смотреть с этого ракурса, Москва простиралась до горизонта. Конечно, не всё было застроено жилыми массивами и прочими зданиями. Городской пейзаж разбавляли многочисленные парки, а также зоны генерации, казавшиеся с такой высоты блестящими белыми кругами. Каждый такой круг километрового радиуса состоял из системы зеркал, направляющих свет на башню, стоявшую в его центре. Большой город требовал много энергии.
— Олег Матвеич, расскажите мне больше про Алексея. Вы заявляли, что изучили его психологический профиль.
— Конечно, товарищ президент. Объект, то есть, Алексей обладает техническим складом ума, образован. Но в силу небогатого и специфического жизненного опыта, не всегда способен правильно оценить ситуацию. Часто принимает поспешные и малоэффективные решения. В стремлении к цели бывает упрям и игнорирует события, препятствующие ее достижению. Индекс политической заинтересованности – ниже среднего. Индекс социальной ответственности – высокий. Возможность проведения полной психологической коррекции – оптимальная.
— Господи… Вы это наизусть заучивали, что ли?
— Так точно, товарищ президент! Но это краткая выдержка. Хотите услышать полное описание?
— Нет. Этого вполне достаточно. Спасибо, Олег Матвеевич. Скажите лучше, что лично вы думаете о нём?
Курчатову показалось, что начальник Отдела задумался.
— Он доверчив и нетерпелив. В этом его слабость. Кроме того, он слишком добросердечен, хотя сразу не скажешь.
— Добросердечен… Да, пожалуй. Кстати, вы знаете, как мы его выследили?
— Так точно, товарищ президент. Его последовательность ДНК частично совпала с образцом из вашего специального архива.
— Верно. А получили мы его ДНК, когда он пришёл сдавать кровь на донорство для больного ребенка. Так что да, добросердечен и, как вы сказали? Высокая социальная ответственность, кажется. Побольше бы нам таких ответственных людей в стране, товарищ Федоров. Понимаете, о чём я?
— Так точно. Объект не должен пострадать в ходе операции.
Курчатов тяжело вздохнул.
— Да, не должен.
****
Близился четвертый час ночи. Людей на набережной не было. Холодный ветер с реки пронизывал насквозь. Михаил пожалел, что не взял куртку, когда выбегал из дома. Хотя, какая уж тут куртка. Сначала он хотел напиться, но зайдя в ночной магазин, понял, что на алкоголь в таком состоянии его совсем не тянет. Алкоголь мог быть хорошим спутников в грусти и в радости (почти, как обещала, но не смогла Лена). Но в состоянии крайнего нервного возбуждения, или как там это называют психологи, Михаил предпочитал сохранять остатки рассудка. Он взял большую упаковку каких-то чипсов и теперь ел их, сидя на лавке и глядя на холодную гладь воды и далёкие огни левого берега. Вдруг в размеренный шум ветра и листьев вклинился какой-то посторонний звук. Не то, хруст ветки, не то, вообще, кашель.
— Выходите, — сказал Михаил, не оборачиваясь. – Я вас слышал. И видел, кстати.
Высокий человек не спеша вышел из-за деревьев и присел на лавку, рядом с Михаилом. Он был одет в чисто-черный спортивный костюм с мешковатой курткой и большим капюшоном, скрывающим в тени лицо. А руки держал в карманах.
— Я даже не надеялся, что меня отпустят на ночную прогулку без слежки. Чипсов хотите?
Человек отрицательно покачал головой.
— Да вы не бойтесь. Не знаю, что там обо мне подумать успели. Я не шпион, данные не продаю. Зачем мне это? Тем более, теперь, когда зонтик работает. У меня всё проще. Жена… Да вы и сами, наверное, всё знаете.
Человек в черном молча и неподвижно смотрел в сторону реки.
— Хочет улететь на проксиму, представляете. Будет искать там жизнь. Знаете на сколько? На сто тридцать восемь лет. А для нее пройдёт всего четыре года. И бесполезно ей что-то говорить. Она такой человек. Я за характер на ней и женился, наверное.
Михаил засмотрелся на самолет, заходящий на посадку над городом. Он летел бесшумно и только мигал красным светом на фоне звёзд.
— Кто-то прилетает, а кто-то улетает. Слушайте, а если бы я решил прыгнуть с моста, вы бы стали меня спасать? Ну, или кто-то из ваших? Вот, просто интересно. Да ладно, я никому не расскажу.
Человек пожал плечами.
— Понятно. Знаете, мы тут с Максом любили пиво пить, когда учились еще. Вот прямо на этой лавке. Интересно чем он сейчас занимается. Вообще, конечно, я знаю, чем. Директор продюсерского центра в Москве, активист и так далее. Интересно, что вот именно сейчас он делает.
Михаил достал из кармана телефон и набрал номер друга.
— Не отвечает. Жалко. Почти семь лет не виделись. Кстати, он ведь не последний человек в столице. За ним вы тоже по пятам ходите, наверное.
Человек никак не ответил.
— Так себе из вас собеседник, но хоть слушаете, и то хорошо.
Порыв ветра пробрал Михаила до дрожи.
— Холодает. Осень скоро. Так вот, что я рассказывал. Жена у меня, Лена, астробиолог. Собирается улететь. А мне, знаете что, предлагает? Есть, говорит, один вариант. Ну, есть вариант. Только думать об этом даже не хочу. Вы читали Хайнлайна? Ладно, не важно. Пойду я. В одном она права. Переубедить её я не смогу.
Человек в черном встал и почти бесшумно скрылся за деревьями. Михаил бросил упаковку от чипсов в урну и последовал за ним. Небо на востоке начинало светлеть.
****
Они сидели в камере, если это место можно было так назвать. Помещение два на два метра. С трёх сторон кирпичные стены, с четвертой решётка. За решеткой напротив и справа тоже кирпичная стена. А слева лестница, уходящая вверх. Еще зарешеченное окно под самым потолком. Несложно было догадаться, что это подвал, хотя их и привели сюда вслепую, надев мешки на голову и связав руки за спиной у самой машины.
Игнат лежал на деревянных нарах, Алексей ходил от стены к стене. За сутки им не принесли ни воды, ни пищи. Да что там пища. Люди, взявшие их в плен, вообще ничего не стали объяснять. Мешок на голову, руки за спину и вперёд. Но с вооруженными людьми не спорят.
Послышался скрип двери, и звуки шагов на лестнице.
— Ну, наконец-то. – Приободрился Игнат, присев на нарах.
Человек в грубой серой одежде подошёл к камере, держа в руках мешок и веревку. Платок на его голове был повязан только сверху и не скрывал лицо. Однако, разглядеть его во мраке подвала было очень сложно.
— Ты. – Он указал на Алексея. – Пойдёшь со мной. Давай сюда руки.
Алексей, решив, что терять нечего, просунул руки между прутьев решетки, и человек связал веревкой его запястья.
— Эй, куда ты его? – Возмутился Игнат.- Или мы идём вместе…
— Или мы идём вместе или что? – Передразнил Игната человек в сером. – Что ты мне сделаешь? Или, думаешь, сможешь отсюда выйти? Ну, из карцера, предположим, и выйдешь. А дальше что? Ты хоть понимаешь, где находишься?
Он вывел Алексея из камеры и надел ему на голову мешок.
— Сиди, жди. Ничего с твоим другом не случится, если будет хорошо себя вести.
Алексей насчитал ровно десять ступеней. Из подвала они вышли на улицу, затем прошли какое-то расстояние по прямой и завернули. Слышались приглушённые голоса людей. Человек завел Алексея в другой дом, провел куда-то во внутреннюю комнату и усадил на стул. После чего заставил положить связанные руки на стол перед собой и зафиксировал их ремнями. По коже Алексея пробежал неприятный холодок. Он вспомнил одновременно и то, что читал когда-то о древних пытках, и то, как над ним издевались на базе Отдела. Однако, хотя он и не понимал, чего хочет от него Отдел, можно было хотя бы предположить, чего ожидать от них. А чего ждать от этих непонятных людей в сером?
Кто-то снял мешок, и Алексей сразу же зажмурился от яркого света. Привыкнув, он осмотрел помещение, в котором находился. Дом из брёвен. Потолок, пол, вся мебель – тоже деревянные. В голове всплыло устаревшее слово «изба». Напротив сидел грузный седой мужчина, который в этой безразмерной серой рубахе походил на священника. Но Алексей сразу узнал его.
— Ну, здравствуйте, Алексей Романович. – Начал мужчина. – Кажется, я просил вас больше не попадать в подобные ситуации.